[Dimm]

Spacoom:
Вообще же жа, по книге никакого обыска и впомине не было

Чушь. Конечно-же обыск был. Естественно он пишет об этом уклончивыми фразами и намеками, как-бы вскольз, но всякому взрослому человеку понятно о чем идет речь. Вообще, тема Конторы пронизывает этот роман насквозь. Достаточно открыть книгу:

Об обыске у мастера

-- Через четверть часа после того, как она покинула меня, ко мне в окна постучали.
...
-- Да, так вот, в половине января, ночью, в том же самом пальто, но с
оборванными пуговицами, я жался от холода в моем дворике

Подумайте, где обрезают пуговицы.

О Конторе вообще:

И вот два года тому назад начались в квартире необъяснимые происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать. Однажды в выходной день явился в квартиру милиционер, вызвал в переднюю второго жильца (фамилия которого утратилась) и сказал, что того просят на минутку зайти в отделение милиции в чем-то расписаться. ... если ему будут звонить, что он вернется через десять минут, и ушел вместе с корректным милиционером в белых перчатках. Но не вернулся он не только через десять минут, а вообще никогда не вернулся. ... Второй жилец исчез, помнится, в понедельник, а в среду как сквозь землю провалился Беломут, но, правда, при других обстоятельствах. Утром за ним заехала, как обычно, машина, чтобы отвезти его на службу, и отвезла, но назад никого не привезла и сама больше не вернулась ... двери обеих комнат, которые занимали
супруги Беломут, оказались запечатанными.... рассказывали жильцы других квартир, что будто бы в N 50-м всю ночь слышались какие-то стуки и будто бы до утра в окнах горел электрический свет. Утром выяснилось, что и Анфисы нет!

Супруга побежала в переднюю, а Никанор Иванович разливательной ложкой поволок из огнедышащего озера -- ее, кость, треснувшую вдоль. И в эту минуту в столовую вошли двое граждан, а с ними почему-то очень бледная Пелагея Антоновна. При взгляде на граждан побелел и Никанор Иванович и поднялся.
-- Где сортир? -- озабоченно спросил первый, который был в белой
косоворотке. На обеденном столе что-то стукнуло (это Никанор Иванович уронил ложку на клеенку).
-- Здесь, здесь, -- скороговоркой ответила Пелагея Антоновна.
И пришедшие немедленно устремились в коридор.
-- А в чем дело? -- тихо спросил Никанор Иванович, следуя за
пришедшими,
-- у нас ничего такого в квартире не может быть... А у вас документики... я извиняюсь... Первый на ходу показал Никанору Ивановичу документик, а второй в эту же минуту оказался стоящим на табуретке в уборной, с рукою, засунутой в вентиляционный ход.

А еще через час неизвестный гражданин явился в квартиру номер одиннадцать, как раз в то время, когда Тимофей Кондратьевич рассказывал другим жильцам, захлебываясь от удовольствия, о том, как замели председателя, пальцем выманил из кухни Тимофея Кондратьевича в переднюю, что-то ему сказал и вместе с ним пропал.

Вот он, один из этих штукарей из Варьете, -- послышался грозный голос над онемевшим бухгалтером. И тут же Василия Степановича арестовали.

Но, позвольте, -- звучным голосом сказал Поплавский, -- вы член правления и обязаны... И тут в комнату вошел какой-то гражданин. При виде вошедшего сидящий за столом побледнел.
-- Член правления Пятнажко? -- спросил у сидящего вошедший.
-- Я, -- чуть слышно ответил тот.
Вошедший что-то прошептал сидящему, и тот, совершенно расстроенный, поднялся со стула, и через несколько секунд Поплавский остался один в пустой комнате правления. "Эх, какое осложнение! И нужно ж было, чтоб их всех сразу..." -- с досадой думал Поплавский...

Можно продолжать еще и еще.