[Gerasim]

В одном именье, скажем N,
У барыни, в миру Татьяна,
Жил мужичонка молодой,
Всегда он был глухой и пьяный.
Но глухота его была
Не следствием его порока,
А от рожденья Бог не дал,
Вот это был судьбы урок.
Но сей изъян был возмещен
Природной силой сексуальной,
Дружище был раскрепощен,
Мужчина был он аморальный.
И погонялово его – Герасим,
Право, умиляет,
Герасим здесь, Герасим там,
А что в постели вытворяет!!!
Крестьянки все в его округе
О нем такое говорили:
Пускал за раз пяток по кругу -
За это все его любили.
Но наш Герасим наслажденья
Не ведал без любви к животным
И раз – другой иль в воскресенье,
Овечек он терзал на скотном
От удивленья в это время
Обслуга в доме замирала,
Чего же так орут овечки?
Она тогда еще не знала,
Что наш Герасим хуем лечит
Не только толстеньких крестьянок,
Но и животных, как ни странно,
Во время, до и после пьянок.
И вот в один прекрасный день
Татьяна в скуке пребывала,
Ей все на свете было лень,
Она манду свою ласкала,
Но удовольствие сие
Не доставляло ей оттяга,
Она хотела чтоб везде
Ее имели без напряга.
И чтобы как-то скрасить сон,
Она слугу к себе призвала:
«Зови Герасима, Гапон!
Мне что-то скучно очень стало».
Здесь небольшое отступленье
Услышать должен мой читатель.
Герасим как-то в отупенье
В своей округе все маньячил.
И завела его дорога,
На деревенский, на погост,
Герасим сел, устал немного,
Рукою вычерпнул навоз,
Из сапог своих, огромных,
И призадумался…О бабах этих…
И мысли были все нескромные:
Мечтал о новых он утехах.
Вдруг видит шевеленье в листьях,
Порыскал около ограды,
И обнаружил… О, антихрист!
Собачку маленькую, гады
Люди, ее к забору привязали
И измывались, видно сразу,
И били сильно, истязали,
И даже ушки подрезали.
В свои огромные ручища,
Собачку взял Герасим нежно,
И про себя Муму назвал,
И положил в карман небрежно.
Так вот, собачка эта,
Ему роднее мамы стала,
Ее любил он беззаветно,
Она с его концом играла,
Лизала ласково и нежно,
Он шерсткой сперму вытирал,
Трепал по холочке небрежно
И все мычал, мычал, мычал…
В тот знаменательный денек
Он к барыне пришел с Муму,
В истоме барыня лежала,
Герасим подошел к окну,
Задернул шторы, штаны снял,
Достал огромные доспехи,
Вокруг немного завоняло,
И приступил к своей потехе.
И все бы было, как всегда,
Муму всегда в углу сидела,
Но эта барыня - манда,
В момент критичный проревела:
«Засунь собачку мне туда,
Хочу я харда!!!», озверела.
Ее огромная манда
Раскрыта и готова к делу.
Герасим наш берет Муму,
Ногой туда ее толкает,
Ее, любимую одну,
Собачка очень громко лает.
И… Вдруг вцепляется в манду.
Герасим в шоке замирает.
Пошли его мечты ко дну,
Он это ясно понимает.
Потом последствия известны:
Герасим был плетьми наказан,
Его собачка, пес прелестный
Была закрыта в погреб грязный.
Врачи к Татьяне приезжали,
Лечили рваные раненья
И про себя тихонько ржали
И вот конец стихотворенья:
На утро, рано на рассвете,
С похмелья жуткого, качаясь,
Герасим наш сидел у речки
И как-то криво ухмыляясь
Топил свою любовь одну,
Роняя слезы на ручища,
Собачку милую, Муму
И все же думал о?… бабищах.