[blinclinton]

Однокашники моего приятеля, выпускники художественного ВУЗа, после его (ВУЗа то есть) успешного окончания отправились работать реставраторами в одну подмосковную усадьбу. Усадьба была окружена огромным парком, где жили вековые деревья и, наверное, столь же почтенные вороны (с ударением на первом слоге). С одним из этих воронов у супругов-реставраторов сложились дружеские отношения. Они подкармливали птицу, и ворон – вероятно в благодарность, стал с ними иногда разговаривать. Известно, что вороны – неплохие подражатели, и этот ворон выучил несколько слов, наиболее часто повторявшихся в его присутствии: «хлебушек» (понятное дело, произносилось во время кормления), «птичка» (как нейтральное обращение) и «орёл» (это говорилось женской половиной реставраторской четы ласково-шутливо: «Ах ты, наш орёл!»).
А надо сказать, что усадьба привлекала не только реставраторов и воронов, но и туристов. И вот в один прекрасный день, когда ручной ворон реставраторов как раз совершал утренний моцион, прыгая как мальчик по посыпанной гравием парковой аллее, на ней показалась группа школьников с экскурсаводом. Экскурсавод, строгая пожилая тётенька, что-то компетентно вещала об истории парка, решительно обрубая все идиотские детские вопросы. И тут они увидели ворона, который с интересом на них поглядывал, наклонив мудрую голову. Дети, конечно, тут же полезли к экскурсоводше с вопросами: «МарьИванна, а что это за птичка?» МарьИванна несколько задумалась: вроде не ворона; похож на грача, но у того клюв жёлтый – значит не грач… И тут её осенило, и она, назидательно воздев узловатый палец, ответствовала: «Это, дети ворон!». На что ворон блеснул глазом и невозмутимо поправил её: «Орёл!» (услышав человеческую речь, он, как птица воспитанная почувствовал себя обязанным что-то ответить). Экскурсавод как стояла, так и села на дорогу – к огромной радости детей, которые может быть впервые в жизни увидели в жизни настоящего орла, да ещё говорящего.