Киноафиша Санкт-Петербурга:
То, что, в сущности, должно было стать камерным фантастическим триллером, Майкл Бэй по обыкновению превратил в натуральный Армагеддон и Перл-Харбор, взрывая на своем пути одну декорацию за другой. Трюковые сцены с автомобильными погонями, при неумеренном использовании разрушающие структуру любого триллера, непомерно затянуты, а наброшенные густой сетью спецэффекты, свидетельствующие исключительно о хорошем бюджете, но никак не о вкусе режиссера, перекрывают практически всё, что смогла сделать камера в «естественных» условиях. Там, где должен быть липкий, обволакивающий и неотвратимый саспенс (прежде всего в сценах кошмаров главного героя), кадр депульпирован клиповым монтажом; там, где зритель должен втянуться в острое сопереживание спасающимся беглецам, мы видим лишь неврастеническую чехарду из средних планов и панорам; а финальный массовый исход на волю пленников науки зачем-то вообще нарисован на компьютере, что смотрится очень странно в обрамлении кадров с натурными съемками аналогичной, но настоящей местности. Беда Майкла Бэя в том, что он не чувствует совершенно никаких жанровых границ, снимая между тем стопроцентно жанровое кино. Поэтому вместо экзистенциальной драмы наподобие гэри-фледеровского «Пришельца», из которого, хотя и не на буквальном уровне, заимствовано очень многое, Бэй продуцирует мешанину из любовной истории, сурового экшна и фантастических ребусов, произвольно меняя темп и ритм действия и классицистски наделяя едва ли не половину героев одним-единственным характерным качеством (что идеально смотрится в «Земле мертвых» Джорджа Ромеро: зомби-клоун, зомби-священник, зомби-музыкант… но не годится для психологического фильма): персонаж Стива Бушеми, например, исключительно шутит, хотя шутит на славу – и про Бога («когда ты остаешься один и очень сильно о чем-нибудь просишь… так вот, Бог – это тот, кто не слушает твои просьбы»), и про устройство мира («времени мало, поэтому начну с главного: запомни основное правило в этом мире – никогда не давай женщине свою кредитку»); а героиня Скарлетт Йоханссон занята исключительно исследованием своей пробуждающейся чувственности.
В содержательном плане авторам «Острова» гораздо лучше удалось живописать казус долли и связанные с ним клонические перипетии, чем, скажем, команде еще одного «фильма-первоисточника» – «6-го дня». В последнем явление Шварценеггера на день рождения, где другой Шварценеггер уже задувает свечки на праздничном торте, выглядело скорее приколом, чем драматической точкой отсчета. «Остров» ставит гораздо более серьезную и актуальную проблему: богатые заказывают ученым вырастить своих клонов («страховочные изделия»), чтобы при случае было где раздобыть запасную печень, запасное легкое или запасное сердце; но вырастить полноценного человека в «пробирочных» условиях можно только в том случае, если дать развиться его психике, иначе – без душевного опыта – тело и органы не смогут должным образом оформиться. А потрошить на запчасти существо с душевным опытом – это уже злостное человекоубийство.
К сожалению, в полной мере развернуть весь проблемный ряд Бэй не сумел, да и просто не захотел наверняка, увлекшись пальбой, трюками, неизбежными счастливыми поцелуями и дешевыми патетическими россказнями про африканских спецназовцев, которые солидаризируются с угнетаемыми клонами только на том основании, что их самих когда-то клеймили как рабов злодеи из соседнего племени. К тому же режиссеру постоянно изменяет чувство реальности происходящего, поэтому залетные насекомые у него отлично живут под стеклянным колпаком, совершенно не нуждаясь в доступе воздуха, а Юэн МакГрегор и Скарлетт Йоханссон падают не то с 40-го, не то с 70-го этажа на металлическую арматуру и отделываются при этом несколькими царапинами. Так что добро пожаловать в очередную сновидческую страну чудес.
Vlad Dracula